Жажда/water (СИ) - Страница 95

― Малфой!..

Волны жестокого, бесстыдного наслаждения прокатились по ее измученному телу.

Она запрокинула голову, и рука Драко метнулась, чтобы не дать ей удариться об пол. Попыталась выровнять дыхание, вдохнуть хоть сколько-то воздуха и вернуть ясность мысли, когда его губы обрушились на нее, язык прорвался сквозь зубы и завладел ртом. Его пальцы покинули ее, и Гермиона чуть не застонала от чувства потери, но тут они втиснулись между их сомкнутых губ ему в рот, горячие, мокрые, и он их тщательно облизал. Ей было все равно ― ни удивления, ни отвращения. Это было неважно. Драко пробовал ее на вкус, и единственным результатом было только больше влаги у нее между ног.

Гермиона нащупала молнию его брюк. Потянула и вдруг замерла. Драко прервал поцелуй и посмотрел на нее, близко-близко, глаза в глаза.

В них ― бледных, безумных и настороженных; все еще мокрых, в слезах, неуверенных ― был вопрос. Но ей не хотелось об этом думать. Раскладывать все по полочкам, искать ответ. Сегодня она не могла. Поэтому просто приподнялась и прижалась губами к губам. Он застонал ей в рот, потянувшись рукой, чтобы помочь снять брюки.

Они подались, и Драко опять оторвался от ее губ и зарычал, втягивая прохладный воздух сквозь сжатые зубы, освобождаясь от жаркого плена одежды. Гермиона взглянула вниз, между ними, пытаясь увидеть, просто взглянуть на него, на твердый и влажный член в его дрожащей руке. И приоткрыла губы. Опять эта жажда, бесстыдная жажда его. Она ничего не могла с ней поделать.

Платье сбилось вокруг талии, воздух ванной холодил кожу. Драко не снял с нее трусы, чтобы не сделать больно, еще больнее, ― она догадалась, когда он торопливо, неловко отпихнул их в сторону.

И почувствовала, как в нее уперлась головка члена. Сердце стучало как бешеное, яростно разгоняя кровь. И прежде чем она успела открыть рот для последних сомнений или сожалений… которых у нее не было, ― Драко вздохнул, стиснул зубы… и толкнулся вперед, погружаясь в нее одним движением, до конца.

Боль. Гермиона ждала ее. Но от этого было не легче. И от того, что все ее тело уже болело и ныло до самых костей. Драко почувствовал, как она напряглась, будто рябь пробежала по телу, опустил голову, стиснув веки от наслаждения, и прошептал на исходе вздоха:

― Прости.

Он некоторое время не двигался. Ждал, чуть покачивая бедрами. Она чувствовала его бешеное, жгучее желание, яростное биение крови под кожей и не могла понять, как он может… как у него получается ждать, замерев ― пока боль у нее внутри немного утихнет, мышцы вокруг его члена привыкнут, чуть-чуть, но все равно.

― Грейнджер… ― прохрипел он.

Гермиона помедлила. Секунду, чтобы обхватить его за шею. Краткий момент истины, чтобы понять ― все кончено. Принять ужасающий факт, что ей не за что больше прятаться. Что она необратимо, неотвратимо выбрала Драко и предала друзей.

«Но мне это было нужно, ― неотступно крутилось в голове. ― И ему тоже ― здесь и сейчас». Вот он дрожит над ней. Красивый. Такой ослепительно прекрасный, когда мускулы вздуваются под рубашкой в попытке удержать контроль. Хватило только кивка, маленького движения подбородком вниз. И Драко вздохнул, выскользнул из нее и толкнулся обратно.

Он двигался в ней, и Гермиона чувствовала каждый миг, каждый рывок телом на жестком холодном полу. Врывался в нее глубоко и резко, не отводя отчаянных, я-этого-ждал-так-долго-слишком-долго глаз от ее лица. Их застилал туман. Лицо Драко застыло, он стиснул зубы, наморщил лоб в отчаянном наслаждении, продолжая двигаться, беспечно толкаться в нее, будто забыл… будто ощущение ее под собой поглотило его целиком, так что боль больше не имела значения.

И она почти не имела. Почти ушла, когда Гермиона шевельнулась под ним, начала встречать его движения, чуть-чуть вскидывая бедра. Он застонал, запрокинув голову в мучительном экстазе, одной рукой сжимая ее запястье, другой подхватив под бедра, бормоча:

― Грейнджер, бля, такая грязная, прекрасная, охуительно грязная Грейнджер, ― задыхаясь, сбиваясь с ритма.

Он растягивал ее. Это было почти восхитительно, потому что уже почти не было боли. Его язык снова скользнул ей в рот, жарко дразня, и Гермиона еле сдержала всхлип. Между ног одна за другой прокатывались крошечные волны удовольствия. Звуки шлепков влажной кожи, стоны и хрипы, рычание, вздохи эхом наполнили комнату и отражались от стен. И движения — они становились жестче, он перестал сдерживаться, полностью потерявшись в совершенном и упоительном трении. Изо всех сил сжал ее руку, пальцы жгли запястье. Впился зубами в губу и опять простонал ее имя вперемешку с проклятиями — «…бля, охуительно…», ― слова будто текли изо рта: «… тесно, мокро, не молчи, скользко, мне так жаль…» вместе с потоком безумия, чистого сумасшествия его глаз и пальцев, и яростный стук сердец в унисон, а потом…

― Скажи…

В первый раз она не расслышала. Почти непроизвольно мотая головой из стороны в сторону, а Драко вбивался в нее, начиная терять ритм. Он дышал как-то странно, сквозь сжатые зубы.

― Повтори… Грейнджер.

― Что? ― прошептала она. С трудом, сквозь его яростные толчки. Сквозь безнадежную битву боли и удовольствия за ее тело.

― Мое имя…

Гермиона почти не соображала, а он двигался в ней, исступленно, потерянно, полностью поглощенный тем, что билось в его глазах. Дикая тьма, страшная сила желания. Он зарычал и сильнее стиснул ее бедро.

Она всхлипнула:

― Малфой…

― Нет…

И поняла ― вдруг, на дне крутящейся воронки пульсирующей боли и отголосков наслаждения, терзающих мозг ― надо было подумать… и попытаться понять, что сказать… ― он повторил опять. Казалось, он был так близко к чему-то, слишком быстро и слишком сильно, что ей надо было… у нее не было выбора, слова сорвались с языка: